Отец, бросивший сына, который погиб в СВО, претендует на компенсацию его семьи

Отец, бросивший маленького сына, находился в федеральном розыске как злостный уклонист от алиментов, избегал общения с ним. Однако нашелся сразу, едва узнав, что семье его выросшего парня, героически погибшего в зоне СВО, полагается немалая компенсация.

«О чём мы мечтали вдвоём»

Его похоронили на сельском кладбище Стан-Бехтемира, рядом с мамой, Ларисой Геннадьевной, ушедшей из жизни три года назад. Как тяжелый морок прошли для семьи Максима Диянко сорок дней. В это воскресенье сельчане соберутся на печальной трапезе, вспомнят добрым словом прекрасного человека, выросшего на их глазах, воина, отдавшего жизнь за Россию. И снова вполголоса недоуменно будут переговариваться – откуда он взялся на похоронах, этот «папаша»? Ведь никто никогда его раньше в селе не видел… 

– Я не знаю, как теперь жить, – бесцветным голосом говорит Ольга Диянко, молодая красивая женщина, только что похоронившая мужа. – Вот отведу сорок дней, а дальше… Растить дочь, учить ее, ставить на ноги, выдавать замуж – все то, о чем мы мечтали вдвоем с Максимом, теперь я буду делать одна. Деньги за погибшего мужа – это возможности для Софии прежде всего. И вот на них посягает совершенно чужой нам человек. Я пыталась вопрос мирно решить, но он кричит, что от своего не отступится да еще и моральный ущерб с нас взыщет.

Поясним. По закону Ольге и ее малышке полагается компенсация за погибшего кормильца, 12 миллионов рублей. И вот тут, словно в дурной трагикомедии, являет себя миру «отец героя», как сам себя именовал на похоронах некто Александр. В военкомате он побывал, чтобы все узнать, раньше Ольги – ну надо же быть готовым отстоять свое «наследство». Напомним, этот тот самый человек, которого село увидело впервые в день, когда хоронили Максима.

Обычный подвиг

Впереди – суд. Ольга работает сейчас с адвокатом. Услуги его недешевы, но деваться в такой ситуации некуда. Справедливость должна восторжествовать, ведь правда на стороне женщины.

Ей бы выкричать невыплаканные слезы, но она все больше молчит, чем и тревожит родных. Немного оживает, лишь когда начинает говорит о любимом: 

– Он в Бийске родился, учился в школе № 5, а девять классов уже в Стан-Бехтемире заканчивал, куда семья переехала. Максим прекрасно рисовал, умел работать с деревом, и потому пошел в Алтайский колледж промышленных технологий и бизнеса, получил профессию изготовителя художественных изделий. Мы, кстати, познакомились в тренажерном зале колледжа в 2016 году. Поженились, очень хотели ребенка, летом 2021 года у нас София родилась. Словом, все как у всех…

Жила молодая семья в наукограде, снимала квартиру. Максим был основным добытчиком. Ольга, медик, лабораторный техник, сейчас в декретном отпуске по уходу за ребенком, все ее доходы – это детские пособия. На момент гибели Максима его дочке всего полтора года было. 

Вопросы сослагательного наклонения, наверное, самые бесполезные в мире. Но я все же решаюсь… А если бы Ольга просто не пустила бы мужа на контрактную службу?

– Не получилось бы. У него же все товарищи в армии. А после того, как его друг погиб в зоне СВО, Максим решил – как отрезал. Мы все его отговаривали, и бабушка моя Тамара Геннадьевна, и родители. А уж как я просила не оставлять нас с дочерью, да где там… Поеду, и все тут. Заключил контракт с Алейской мотострелковой бригадой, а 5 декабря мы его проводили на фронт.

Воин нечасто звонил домой – как получалось. В последний раз Ольга поговорила с мужем, когда он находился в селе Песчаное. А потом был бой в Червонопоповке, тот самый, определивший его в герои. Пулеметчик взвода рядовой Диянко прикрывал отход раненых товарищей. Спасал их – не себя. Вот такой обычный подвиг. Посмертный орден Мужества вручали его вдове.

Возможности для Софии

Долгие годы не интересуясь, как вдали от него подрастает сын, в одно недоброе утро приходит чужак и громко заявляет о своих отцовских правах с одной лишь целью – забрать у семьи то последнее, что осталось ей от погибшего мужа и папы. 

Как человек, не лишенный экс-супругой Ларисой в свое время, после развода, отцовских прав, по закону Александр действительно имеет право, и на треть компенсации за гибель сына-военнослужащего. Треть – ему, две трети – снохе и внучке, которых он знать не хотел и не хочет. И заметьте, как складненько делятся 12 миллионов на три…

Если кому-то эта сумма покажется слишком большой, давайте посчитаем вместе все дни рождения, с которыми Максим не поздравит дочку. Все 1 сентября, на которые он не отведет ее в школу. И не услышит то, чему будет радоваться выросшая София – последнему звонку, студенческому гимну «Гаудеамус игитур», и «Маршу Мендельсона». Настанет день, когда и она, совсем взрослая, прижимая к себе уже свое дитя, осознает вдруг с горечью в душе, что никогда ее папе не стать дедом…

Уточняю на всякий случай – правильно ли я все поняла? Ну, может,  Александра можно хотя бы отцом «на троечку» назвать? Теплится такая надежда, но Ольга тут же обрывает ее:

– Нет, не присутствовал он в жизни мужа, никак и никогда. Максим совсем маленьким был, когда развелись его мама и папа. С тех пор его никто и не видел. Макс, когда подрос, пытался наладить с ним отношения, звонил, писал, но натыкался на игнор. Этот «свекор» даже на нашу свадьбу не приехал. Я сегодня заезжала в школу Стан-Бехтемира за характеристикой Максима, для суда. Снова говорила с людьми. Никто, понимаете, никто не может взять в толк, как можно быть настолько бессовестным, чтобы искать выгоду в гибели сына, которого бросил… 

«Приехал на делёжку»

Подтвердила молодая женщина и тот факт, что «свекор» находился в федеральном розыске как уклоняющийся от уплаты алиментов малолетнему сыну. Ему светил реальный срок лишения свободы, однако мужчина уговорил экс-супругу аннулировать заявление, пообещав, что все долги перед ребенком погасит в течение полугода. В итоге денег семья так и не увидела, а приставы еще несколько лет напрасно обивали порог дома должника.

«Приехал на дележку. Не по-людски это» – так сельчане отзываются о притязаниях Александра.

Земляков в их отношении к вопиющему факту поддерживает Василий Верещагин, глава администрации Калининского сельсовета, на территории которого расположен Стан-Бехтемир:

– Максим отличный парень был. Высокий, красивый, добрый, талантливый. Никто в селе про него слова худого не скажет. Мама его здесь работала дояркой, и старшая сестра Алёнка по маминым стопам пошла, колхоз ей с жильем помог. Собственно, женщины растили мальчонку, потому что отец бросил семью давным-давно, знать не хотел, как живет его сын. И появился лишь на похоронах, к гробу заявился ухоженный такой, с молодой женой. И как он только узнал о гибели Максима? Поначалу мы не поняли, кто это такой. А потом люди сказали – отец. Хорош отец… Не мое это дело, конечно, пусть родные сами разбираются в делах семьи. Но люди, знавшие Максима, справедливо недоумевают.

Ольга ищет поддержки и в Минсоцзащиты, и в региональном штабе Комитета семей воинов Отечества. К слову, и сама не прочь влиться в это набирающее силу движение, в котором работают мамы и жены ребят, воюющих за Россию. Женщины, все понимающие без слов. Подумав немного, Ольга сказала уже решительнее: «Да, я хотела бы к ним».

Самое сложное в этой истории – поставить точку. Пока не получится. Тем более, что тема оказалась далеко не уникальной. Поисковик выдавал похожие сюжеты, в привязке к другим регионам страны. Возможно, сейчас самое подходящее время, чтобы законодательно обезопасить реальные семьи героев от притязаний таких вот залетных «отцов». Ждем решения суда, который и поставит ту самую точку. Долгожданную, в нужном месте.

 Бийский район

Источник: «Алтайская правда».

Яндекс.Метрика